Приручение кобры

Можно ли приручить кобру? В самом деле, как ответить на этот вопрос? Раньше, до того как я стал герпетологом и начал заниматься ядовитыми змеями, я ответил бы: «Да, можно». Теперь же... Впрочем, нет, давайте вначале определим, что именно мы понимаем под приручением.

Помните, как об этом говорит Лис Маленькому Принцу у Антуана де Сент-Экзюпери: «Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. Я для тебя только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу Ты будешь для меня один в целом свете... Мой жизнь словно солнцем озарится. Твои шаги я стану различать среди тысяч других.

Заслышав людские шаги, я всегда убегаю и прячусь. Но твоя походка позовет меня, точно музыка, и я выйду из своего убежища. И потом - смотри! Видишь вон там, в полях, зреет пшеница! Я не ем хлеба Колосья мне не нужны. Пшеничные поля мне ни о чем не говорят. И это грустно! Но у тебя золотые волосы. И как чудесно будет, когда ты меня приручишь! Золотая пшеница станет напоминать мне тебя. И я полюблю шелест колосьев на ветру....»

Так вот, если иметь в виду такое приручение, то приходится, как бы мне не хотелось обратного, категорически   отвечать:   «Нет,   приручить   кобру невозможно».

Никогда змея не сможет из тысяч людей выделить своего хозяина и ему единственному отдать свою привязанность. И уж тем более не может змея, потеряв хозяина, умереть от тоски, как иногда об этом пишут не слишком грамотные журналисты или псевдоочевидцы.

Вместе с тем все помнят, конечно, представления уличных укротителей змей, когда артист хватает за середину туловища даже ядовитых змей. Да что там бродячие укротители змей! Все, кто смотрит передачу «В мире животных», помнят, как Владимир Бабаш, а вслед за ним ведущий передачи Николай Николаевич Дроздов брали кобр на руки. Причем я-то знаю, что это самые обычные кобры, которых ежегодно содержат в серпентарии для производства яда. Они вполне «дееспособны» и опасны.

Почему же змеи не кусаются? Может быть, они ручные? Привыкли к условиям неволи и не кусаются? Нет, это не так.

Прежде всего, следует помнить, что не всякую кобру можно взять в руки, не соблюдая «правил игры», нарушая технику безопасности. У бродячих укротителей змеи специально подготовлены к выступлениям. Иногда это делают сами укротители. И подготовка змей у них чрезвычайно проста. Обычно дело ограничивается операцией удаления ядовитых зубов. Иногда вместе с зубами удаляют и верхнечелюстные кости, и ядовитые железы. Причем операцию делает совсем не профессиональный хирург.

В фильме режиссера Згуриди «Рики-Тики-Тави» снимались кобры и мангусты, которых привез из Индии укротитель змей Абу. Он-то и продемонстрировал мне в Москве операцию по удалению ядовитых зубов у кобры. Под  его  твердой  рукой,  вооруженной  обычным трехгранным напильником, хрустнули вместе с зубами верхнечелюстные кости.

Кобры Абу выглядели изможденными, у них явно проступал сквозь кожу спины позвоночник.

- Абу, чем ты кормишь змей? - спросил я.

- Хороших змей кормить не надо,- простодушно ответил индус,- плохих змей, как эти, приходится кормить.

Он достал обломок трубчатой бapaньей кости, вставил эту примитивную воронку в пасть змеи, разбил сырое куриное яйцо и вылил его в расширенную часть кости. Подождав, когда яйцо стечет из воронки в пищевод змеи, удовлетворенно кивнул.

- Как часто ты кормишь змей?

- Один раз в месяц.

- Но ведь все они скоро умрут от голода.

- Да, плохие змеи.

- А сколько живут хорошие?

- Год. Иногда меньше, иногда чуть больше.

- А потом?

- Потом я покупаю новых.

Абу, чтобы продемонстрировать свое искусство, несколько раз схватил кобр за шею и за середину туловища. Змеи шипели и кусали его за руку. На тыльной стороне ладони и на пальцах Абу появилась кровь. Ведь кроме крупных ядовитых зубов, иногда их называют клыками, у кобры, как и у всех змей, много мелких зубов, расположенных на челюстях. Кроме того, есть еще и дополнительное вооружение. Если заглянуть в раскрытую пасть змеи, на нёбе можно увидеть как бы две щетки. Это крыловидные кости, покрытые мелкими зубами. Эти зубы, как и челюстные, нужны для удержания добычи и для ее проглатывания.

Мелкие зубы способны проколоть кожу на руке человека. От них-то и оставались кровоточащие следы на руках Абу. Я обратил внимание на то, как быстро убирал укротитель руки. Он хорошо знал, что выделяющийся из желез яд может попасть в любую царапину и вызвать отравление. Чтобы избежать этого, некоторые укротители используют еще один варварский прием.

С помощью обыкновенной иголки они попросту сшивают челюсти змеи. Если операция проведена достаточно умело, то нитка снаружи не видна, она прикрыта губными щитками. Змея в этом случае хотя и имеет ядовитые железы и зубы, но становится совершенно беспомощной. Она может шипеть, высовывать язык, совершать броски - все, что обычно делают кобры, но не в состоянии никого укусить: ни человека, ни добычу. Эти кобры умирают голодной cмepтью.

Более опытные укротители не прибегают к жестоким операциям, а предпочитают дрессировку. Правда, времени на это у них не хватает, выступления идут непрерывно, были бы зрители. Поэтому чаще всего дрессировкой занимаются другие. Иногда это ловцы змей, а чаще специальные люди. Они покупают змей у ловцов и после дрессировки продают их укротителям.

Дрессировка змей отличается от дрессировки Других животных. В ней нет наказания за непослушание, нет и поощрения за правильно выполненные требования. Здесь все просто. Помните сцену выступления бродячих укротителей-факиров? Открывается плетеная корзина. Звучит дудка - и из корзины поднимается кобра. Она неотрывно следит за укротителем, покачиваясь в такт Мелодии. Меняется ритм музыки, и меняются движения змеи, она то сильнее начинает раскаиваться, то медленнее - успокаивается. Можно подумать,  что   змея  имеет  музыкальную  подготовку.

Специалисты давным-давно установили, что змеи глухи и музыку не слышат. Последние проверки этого проводились в начале семидесятых годов французскими герпетологами. Змеям прокручивали знакомые мелодии на магнитофоне, но они, как и предполагали экспериментаторы, не проявили никаких музыкальных способностей и вообще никак не отреагировали на звуки дудки, звучавшие в записи.

Как же происходит дрессировка или, вернее сказать, подготовка змей к выступлению? Чтобы кобра хорошо поднималась в стойку, ее дразнят, а если она недостаточно расторопна, то ее попросту бьют для этого дудкой укротителя. Не сильно, конечно, но все же бьют, чтобы раздразнить, разозлить. Сильная здоровая змея быстро реагирует на грубость. Она поднимается в стойку и бросается на дудку.

Змеям, которые хотят кусаться, дают такую возможность, т. е. подставляют бездушный музыкальный инструмент - пожалуйста, кусай! Если змея пытается уползти, ее останавливают и снова заставляют подниматься в стойку. Изо дня в день, раз за разом кобру дразнят и бьют. Попытки разделаться с ненавистной дудкой ни к чему не приводят. Змея постепенно отвыкает кусаться. Она лишь шипит и делает броски.

Через две-три недели такой подготовки кобра может принимать участие в представлении. Она неотрывно следит за музыкальным инструментом и на каждое его движение отвечает своим. Вот и получается, что в такт музыке движутся сам музыкант, его инструмент и, наконец, кобра.

Но такую змею нельзя брать в руки, она может укусить. На руки берут змей, у которых удалены зубы или которые вообще не любят кусаться. Опытный человек, глядя на кобру, стоящую в стойке, может сразу сказать, будет кусаться эта змея или нет.

Мы уже знаем, что ядовитые зубы у кобры относительно короткие, малоподвижные и спрятаны достаточно глубоко в пасти. Поэтому, чтобы укусить, кобра должна заранее открыть рот. Если рот плотно закрыт - она не хочет кусаться, а готова лишь пугать противника. Приоткрыла змея рот - берегись, не подставляй руки! Есть кобры, которые открывают рот лишь для еды. В период работы в серпентарии я почти в каждой группе мог указать некусающихся змей.

При взятии яда таким кобрам приходилось насильно раскрывать рот, буквально вталкивая ядоприемник. Ясно, что этих змей можно было брать в руки.

Но это еще не все. Вот кобра свободно ползет по рукам человека. Она не любит кусаться, но попала в необычную обстановку, и ее поведение может внезапно измениться. Поэтому, беря кобру на руки, обязательно следует помнить о двух приемах. Первый - не давать змее обвить руки и получить таким образом хорошую опору. Последите за руками Владимира Бабаша, когда он берет кобру. Они непрерывно двигаются, раз за разом снимая изгибы змеиного тела, не давая змее закрепиться.

Второй прием - отвлечение. Кобру взяли на руки, но не дают ей свободно ползать, а постоянно отвлекают от этого. Кобра принимает привычную позу и забывает, где она находится. Ей важно продемонстрировать капюшон, чтобы ее оставили в покое. А так как эта змея неохотно пускает в ход зубы, относительная безопасность достигнута.

Плохо, если об этих приемах забывают. У известного герпетолога-любителя Василько Васильевича Озаровского был случай, когда кобру, которую только что привезли ему в мешке, он взял в руки. Внешне змея не показала агрессивности, ее рот был плотно сжат. Василько Васильевич не обратил внимание на то, что мешок, в котором кобру привезли, в потеках яда. Это были следы укусов. Бывают такие раздражительные змеи, которые кусают неодушевленные предметы.

Кобра ползала по руке человека, ощупывая языком кожу. Казалось, все шло хорошо. Но вот змея коснулась языком закатанного рукава рубахи и вцепилась зубами в руку. Это было так неожиданно, что вместо того, чтобы отбросить змею от себя, Василько Васильевич схватил ее за шею, оторвал от руки, укоризненно сказал: «Что ж ты делаешь, Дypa?» - и снова отпустил. Кобра опять наткнулась на рукав и вновь вцепилась в ненавистную тряпку, прокусив заодно и кожу. Побывав в реанимации, Василько Васильевич дней через десять вернулся домой, но последствия этого двойного укуса в виде глубоких свищей на плече оставались у него в течение нескольких лет.

А как же все-таки с ручными змеями? Бывают ли они? И каким образом они становятся ручными? Бывают. Но ручные они в том смысле, что их можно взять в руки и они не укусят. Змеи постепенно привыкают к тому, что человек не причиняет им вреда. Особенно, если такое привыкание идет с детства, с первых дней появления их на свет. Но и тут не все просто.

Для большинства ядовитых змей хаpaктерна обратная связь агрессивности с возрастом. Чем меньше, моложе змея, тем охотнее она кусается. Это и понятно. Взрослая крупная змея и так может напугать любого встречного, а малышам каждый раз приходится подтверждать свою опасность и ядовитость.

При столкновении с крупными противниками в природе молодые змеи чаще кусаются и, естественно, чаще гибнут. С точки зрения сохранения отдельной особи кусаться молодым по крайней мере неосторожно, лучше бы затаиться. Однако для сохранения вида в целом это, видимо, оправдано. Каждый раз сталкиваясь с агрессивным поведением маленьких змей, все привыкают их бояться и обходить стороной.

В моей пpaктике был случай, когда я развел в домашнем террариуме водяных щитомордников - змей, распространенных в США. Молодых особей нескольких выводков я подарил товарищам, которые также увлекались содержанием змей в террариуме. Так вот, все, кто получил в подарок молодых щитомордников, оказались пострадавшими. И это, несмотря на то, что все они были предупреждены о повышенной агрессивности молодых змей, ведь безрадостный список покусанных открывал я.

По мере взросления змеи кусаются все реже, и их постепенно можно приручить к рукам, хотя индивидуальные особенности поведения могут быть у каждой отдельной змеи, а стало быть, возможны неприятные сюрпризы. Не случайно с давних пор известна на Востоке пословица: «Играющий со змеей от змеи и погибнет». Так что разумная осторожность в обращении с ядовитыми змеями необходима всегда.

Справедливости ради стоит сказать, что я не знаю ни одного человека, который постоянно работал с ядовитыми змеями и избежал укусов. От ошибок никто не застрахован. Может быть, именно поэтому среди профессиональных работников серпентариев мало желающих заниматься приручением змей. Они больше привыкли доверять своему опыту, чем хаpaктеру змеи, а риска у них и так достаточно. Иногда, правда, все получается как бы само собой.

Однажды, вернувшись из экспедиции, я пошел в вольеру, где жили кобры,- посмотреть, в каком они состоянии. И надо же было такому случиться! Одна из самых старых кобр по чьему-то недосмотру оказалась сильно травмированной: ее случайно придавили крышкой укрытия. На спине у змеи, ближе к хвосту, была хорошо заметна свежая ссадина. Кожа разошлась, обнажив мышцы и связки. Пришлось заниматься лечением.

В отдельной клетке кобра довольно быстро стала поправляться. Ее приходилось брать в руки по нескольку раз в день для обработки ссадины. Змея проявляла удивительное миролюбие, словно понимала, что ей хотят добра. Когда она полностью поправилась, то так и осталась жить в своей клетке. Но злоключения ее не кончились. В мою очередную отлучку кобра заболела стоматитом, и когда я ее вновь увидел, то подумал, что долго она не протянет. Голова змеи была раздута, дыхание затруднено.

Снова пришлось ее лечить и при этом думать и об искусственном кормлении - она сильно исхудала. Стал кормить кобру жабами, но она не хотела их есть. Каждый раз приходилось насильно вталкивать в пасть корм. Змея старалась избавиться от еды, и мы оба оказывались перемазанными кожными выделениями жаб. По-видимому, они были лучшим лекарством для больной кобры. Она стала быстро поправляться, снова смогла есть самостоятельно и давать яд. Эта кобра проявляла так мало желания кусаться, что ее можно было считать ручной.

Особенно эффектным выглядело кормление из рук. Я открывал клетку и баpaбанил пальцами по ее дну. Кобра тут же высовывала голову из укрытия, словно спрашивала: «Кто там?» Потом она поднималась к руке и, убедившись, что это действительно корм, хватала его. Этот номер она готова была повторять много раз к удовольствию зрителей. Цепочка последовательных действий кобры выглядела осмысленной, но, конечно же, все, что она демонстрировала, укладывалось в схему условного рефлекса, который каждый раз подкреплялся кормом.

Многолетняя пpaктика общения с ядовитыми змеями убеждает в том, что эти животные лишены зачатков рассудочной деятельности. Вся их жизнь в природе или неволе свидетельствует; максимум их возможностей - образование условных рефлексов. Все контакты с человеком в природе происходят под диктовку безусловных рефлексов. Таково, например, демонстрационное поведение кобры. В неволе поведение змей строится на основе безусловных рефлексов, небольшого количества вновь образуемых условных и минимального жизненного опыта.

Безусловные рефлексы иногда определяют поведение, которое выглядит в искусственных условиях неволи бесполезным и нелепым. Как-то дома у меня появились плетевидные змеи. У себя на родине, в джунглях Юго-Восточной Азии, они все время живут на деревьях. Окрашенные в ярко-зеленый цвет, эти змеи совершенно теряются среди ветвей, свешивающихся вниз. В минуту опасности они затаиваются и, чтобы стать невидимыми, начинают раскачиваться, колыхаться вместе с тонкими висячими ветвями. И лишь когда камуфляж и такое поведение не помогают, плетевидки переходят к демонстрациям. Внезапно они распахивают громадную пасть,  усаженную множеством крупных зубов, и вместо тоненькой зеленой веточки перед вами вдруг возникает страшная змея.

В террариуме, куда я поместил плетевидок, не было подходящих растений. Вместо них там находилась причудливо извитая коряга с множеством отростков. Змеи заняли места на коряге. Они свешивались с сухих веток, и яркая зеленая окраска, разумеется, сразу их выдавала. Но мало этого. Когда я приближался к террариуму, плетевидки начинали раскачиваться, и уж тут-то не заметить их было просто невозможно. Изменить же свое поведение в зависимости от обстановки змеи не могли.